На первый взгляд может показаться, что между такими сферами человеческой деятельности, как наука и искусство, мало общего. Наука занимается накоплением и систематизацией объективных знаний, искусство же сугубо субъективно. Ученые работают систематически в рамках своих исследований, а в искусстве – полная свобода творчества и интуитивное мышление. Однако если присмотреться внимательнее, становится ясно, насколько это преставление ошибочно.
Великие ученые никогда не отрицали ценность интуиции
и творческого мышления в своей работе. Более того, многие из них были также и
художниками или, по крайней мере, были не чужды искусству. Здесь можно
вспомнить, например, о разностороннем таланте Леонардо да Винчи, или Эйнштейне, игравшем на скрипке. И дело не только в таланте
отдельных людей - само по себе строгое разграничение разных видов человеческой
деятельности во многом искусственно. На сегодняшний день все попытки полностью
формализовать науку и поместить ее в строго определенные рамки потерпели
неудачу.
Теоретик науки Томас Кун сформулировал концепцию о
трех стадиях развития науки: нормальная наука (то есть повседневная
деятельность ученых, работающих в рамках существующих общепризнанных теорий над
решением каких-то отдельных вытекающих из них противоречий), кризис (когда выявляется
множество нерешенных противоречий) и научная революция или смена парадигмы. Для
того, чтобы произошел переход от кризиса к смене парадигмы, то есть для
совершения существенного рывка вперед в науке, как раз и нужно, чтобы
исследователь действовал неформально, вышел за рамки уже известных решений.
Современная наука во многом построена на вере в
интуицию. Например, одной из проблем современной космологии является так
называемая недодетерминация - недостаточное
подтверждение рассматриваемых теорий данными, полученными в результате
наблюдений. Как же ученые делают выбор между разными теориями в таких
обстоятельствах? Руководствуются не
только какими-то рациональными критериями, но и некими внутренними убеждениями,
представлениями о гармонии мира. В
какой-то степени наука субъективна – теории формулируются в определенных
исторических контекстах и под их влиянием, с течением времени одни теории сменяют
другие.
Интересно провести параллель между наукой и искусством в отношении
к понятию прекрасного. В физике существует понятие «симметрии природы». Как пишет
в своей книге «Элегантная Вселенная» Брайан Грин: «используя этот термин,
физики имеют в виду, что природа трактует каждый момент во времени и каждую
точку в пространстве идентично, симметрично, гарантируя, что будут действовать
одни и те же фундаментальные законы. Подобно их действию в живописи и в музыке,
такие виды симметрии вызывают глубокое удовлетворение: они подчеркивают порядок
и согласие в функционировании мироздания. Элегантность, с которой богатые,
сложные и разнообразные явления вытекают из простого набора универсальных
законов, составляет немалую часть того, что имеют в виду физики, используя
слово «прекрасный»». Согласно классическим
представлениям об искусстве, оно также должно удовлетворять любовь человека
к прекрасному, его стремление к гармонии. Однако, именно под
мощным влиянием науки (появление таких дисциплин, как квантовая физика или
теория хаоса) современное искусство вышло
за рамки критерия прекрасного или, по крайней мере, существенно
трансформировало их.
Сегодня уже
можно говорить о сформировавшемся направлении интеллектуального творчества,
находящемся на стыке науки и искусства. К одним из первых проявлений
подобного творчества можно отнести, даже деятельность художников русского авангарда, таких как
Казимир Малевич, Василий Кандинский, дававших теоретические обоснования своего
творчества. В современном искусстве это направление получило название science
art (примеры
можно посмотреть, например, здесь: http://snob.ru/selected/entry/63005).
Художник может как непосредственно работать
с новейшими технологиями, используя их в своем творчестве, так и вести разговор
в более широком контексте - о границах и принципах науки в целом. Собственно, даже сами научные исследования могут
экспонироваться как самостоятельные произведения искусства.
Другим примером
тесного переплетения науки и искусства также может служить наметившаяся
в последнее время в художественном образовании тенденция придания деятельности художника
формы исследования (artistic research). Художники целенаправленно собирают материалы, проводят наблюдения,
эксперименты, изучают их результаты, то есть используют в своей работе научные методы и пытаются каким-то
образом сформулировать полученные новые знания. Сложно сказать, насколько такая
стратегия оправданна для целей искусства с точки зрения формализации
художественного процесса и применения к результатам исследования традиционных
критериев оценки научной работы. Однако, исследование в той или иной форме сегодня
уже фактически являtтся неотъемлемой составной частью деятельности художника, претендующего
своей работой на некое осознанное критическое высказывание.
Накопление научных знаний происходит непрерывно, и границы изученного
человеком постоянно расширяются, оставляя, как считал французский философ Жан
Бодрийар, все меньше пространства для воображаемого. Однако было бы слишком категорично утверждать,
что возможности науки безграничны. Там, где наука оперирует концепциями,
которые не могут быть осознаны при помощи повседневной человеческой интуиции
(опять вспомним о квантовой физике), становится актуальным опыт искусства по
представлению непредставимого. Существует также область, которая принципиально не
может быть исследована при помощи научного метода, и вопросы, на которые невозможно
получить однозначных ответов. Искусство как альтернативный
способ познания оно может предоставить возможность заглянуть туда, где наука
наталкивается на непреодолимые границы, поразмышлять о том, что неподвластно
какой-либо формализации.
